Эмансипация разума. История длиною в смерть - Иван Шам

Секундное молчание, необходимое мне для того, чтобы собраться с мыслями, нарушал лишь грохот дождя.

– Видимо, для меня только это и осталось…

Мы были мертвы, но все ещё живы. Не имели души, но все ещё чувствовали. Наше существование подходило к концу. В осознании этого мы были легки, нас не тяготил тот факт, что мы видимся впервые. Мне казалось, что я могу рассказать ему всю мою жизнь, но он словно и сам всё знал обо мне. Мы говорили с ним. Возможно, что наш диалог продолжался пару минут, а, может, и несколько часов.

– … а хочешь знать, почему я на самом деле теперь стою сейчас здесь? – внезапно посреди продолжительной беседы спросил я.

На лице человека появилась чуть заметная ухмылка, а его слова прозвучали легко, но в то же время твёрдо:

– Нет! Поверь, никому нет дела до того, что подтолкнуло тебя на это преступление против природы. Каждого заботит только он сам.

Я был слегка растерян, но не почувствовал обиды от его слов.

– А почему ты здесь? – спросил я, но мои надежды получить ответ не оправдались. На его лице все так же играла еле заметная улыбка, хотя, на одну секунду, я заметил, как каждая мышца его неприступного лица лихорадочно дернулась, стоило ему лишь на мгновение вспомнить о том, что подтолкнуло его прийти в эту проклятую ночь на край моста.

– Знаешь, – неожиданно прошептал он. – Я не могу понять… Мы всю жизнь чего-то пытаемся добиться. Сначала полжизни тратим на то, чтобы получить достойное образование. Потом тратим то, что от нас осталось после завершения учебы, работой на кого-то, кому на нас наплевать, чтобы оплатить налоги, которые вместо того, чтобы идти во благо, попадают в чей-то карман. Делаем всю жизнь одно и то же, наш день кем-то расписан по минутам. И…

Его речь резко прервалась, уступив душераздирающему грохоту, сопровождающему ослепляющие взрывы молний.

– И?

– Я хотел сказать… Мы всю жизнь пытаемся добиться большего, но зачем… Человеку отведено не более ста лет. Это же так мало. Зачем тратить это время впустую? Зачем это всё, если все равно смерть уничтожит то, что ты так долго добивался?

– И ты решил сократить это время, так как твоя жизнь уже потрачена? – стараясь перекричать дождь, недоумевающе спросил я.

Я так и не получил ответа. И хотя он ничего не рассказал о себе, но я понимал, что в его жизни произошло что-то куда более ужасное, чем в моей, что не дает ему покоя, то единственное, что может оправдать его поступок. Его лицо помрачнело, поддаваясь выплескивающемуся через край душевному терзанию.

Его взгляд, еще недавно светящийся от счастья, вмиг окаменел, выстраивая непреодолимую преграду между мной и его изуродованной душой. Даже теперь, стоя на краю, он не хотел открыться для других, боль подпитывала его изнутри, одновременно уничтожая последнюю ниточку, связывающую его с реальным миром. Но даже сквозь эту каменную защиту из его глаз, жадно цепляясь за свободу, в этот мир протиснулась слеза, еле отличимая среди капель дождя, оплакивающего две потерянные сущности.

Он поднял взгляд, словно надеясь увидеть слабый луч света, прорывающийся сквозь захватившие просторы неба тучи.

– Что может нас спасти сегодня… – вздохнув, вдруг произнес он.

Не зная, что ответить, я просто смотрел на него, не говоря ни слова.

Глубоко вздохнув, он вытащил из кармана красную пачку сигарет, название которых размылось и не позволяло прочитать его. Засунув сигарету в рот, он достал из кармана куртки зажигалку, на которой была вырезана какая-то надпись. Но промокшая сигарета не желала загораться, оставляя своего владельца без её дыма.

Человек на секунду замер, пытаясь что-то обдумать. На его лице появилась довольная улыбка, а голос стал легок и мягок:

– В новой жизни все будет по-другому! Вот увидишь.

Он отдал мне промокшую насквозь пачку сигарет, предварительно засунув в нее зажигалку.

– Ну, а мне пора.

Он еще раз улыбнулся, посмотрев мне в глаза, вновь наполнившись той неизмеримой радостью, что переполняла его в минуты, когда он был единственным настоящим существом, стоящим на перекрёстке двух улиц, никогда раньше не знавших настоящих человеческих чувств. И его руки, освободив из своих объятий задремавшего стража, дали свободу телу, незамедлительно устремившемуся в самое сердце бушующей пропасти, переправляющей человеческие души на тот свет и ничего не требовавшей взамен. Возможно, теперь, забыв о том, что сподвигло его на этот шаг, он по-настоящему рад тому, что обрел бесценный дар вечного покоя, теперь уж полностью и безвозвратно поглотившего его истосковавшийся по свободе разум.

Стоя на краю моста, я наблюдал за тем, как тело единственного в этом мире настоящего человека падает с моста прямо в бушующую пропасть, постепенно приближаясь к нему, словно притягиваясь к желанному, пока совсем не отдавшись соблазну, полностью становится частью её.

На момент даровавшее мне чувство страха перед осознанием того, что одно неосторожное движение может забрать мою душу, головокружение заставило меня оторвать полностью пристывший к морской ряби взгляд и перелезть на другую часть моста по ту сторону впустившего меня сюда ограждения. Теперь я жаждал жизни.

Недавно застывшее в ожидании заветного шага время вновь набирало обороты, продолжая, как и прежде, уносить с собой те драгоценные секунды, которыми так дорожат и в то же время ненавидят до последнего вздоха заблудившиеся среди каменных домов люди. И каждый момент этого неудержимого времени отмечался на асфальте рокового моста каплей дождя, упавшей с плачущих благодаря человеческому существу небес. Эти капли, соединяясь воедино, сбегали вниз по дороге, образовывая нескончаемый несущийся в бездушный город потоп, надеющийся смыть ту затмевающую разум и сердце оболочку.

Я вновь стоял и смотрел вниз. Я снова и снова видел, как падает один и тот же человек. Снова наблюдая за его воссоединением со стихией и безвозвратным уходом.

Вот так моментально у человека можно отнять жизнь. Много лет было потрачено на то, чтобы сделать его взрослым, его учили, любили, он был кому-то нужен, у него была семья. И все чего он добился, все, что он пережил, вот так просто превратилось в пыль. Но что-то его подтолкнуло на это. Что-то заставило его прийти в дождливую ночь на край моста. И стоило ли было вообще это делать? Разве нельзя было решить проблему? Ведь не бывает ситуаций, ниточку к выходу из которых нельзя найти. И вообще, может быть, все было не так уж плохо.

Возможно, сегодня я впервые в жизни сам решил свою судьбу. Всю жизнь за меня это делал кто-то, кто даже не знал о моем существовании, как, впрочем, и я о его. Во мне полыхали эмоции, в этом диком бушующем порыве, который своим сумасшествием затмил разгулявшуюся под мостом стихию. Мой мозг снова заработал на полную катушку, которая дремала во мне с тех пор, как я попал в этот мир. Я чувствовал себя иначе. Это было так странно и в то же время восхитительно. Впервые в жизни я почувствовал, что реально живу.

Мы ведь оба оказались здесь, потому что так велит что-то, о чем мы не знаем, но оно уже сформировалось и навсегда укрепилось в этом мире. Это какая-то система, управляющая нами, говорящая нам, что делать, что любить, а что ненавидеть. Мы ведь действуем по общепринятым нормам. Нас окружают стереотипы, правила, ярлыки. Мы совсем забыли, кто мы на самом деле, живем так, как нам сказали. Нас заверили, не напрямую, конечно, что дела обстоят плохо, и вот мы очутились на краю моста, с промокшей пачкой сигарет в руке, в которой лежит зажигалка с вырезанной на ней какой-то надписью, и верой в то, что других путей нет.

В мою голову пулеметной очередью стали приходить неопровержимые выводы.

Мы свободны, но до тех пор, пока не скажем своё первое слово «Мама». Но после… Нас делают рабами. Ты только научился ходить, а тебе уже начинают навязывать определенную идеологию. В школе нам говорят, что нужно внести свой вклад в общество, программируя нас на то, что нашей высшей целью является служение обществу и любовь к государству. И мы считаем, что мы не такие как все, но на самом деле… Мы сделаны под один шаблон.

Человек сам загнал себя в этот угол. Он сам придумал эту систему. Сам лишил себя жизни и индивидуальности.

Человек – это всего лишь животное, точно такое же, как и любое другой существо. Нас вообще не должно было появиться на свет. Мы – всего лишь случайная цепочка не менее случайных событий.

Когда мое время не было занято, я любил смотреть научные каналы. Усваивая для себя интересные факты, хотя, возможно, и они не являлись подлинными.

Изначально Земля была безжизненной планетой, не способной породить жизнь. Она была пуста, ни капли воды. А космос влюбленно обволакивал её поверхность, не желая отпускать. Но случайно врезавшийся в неё ледяной метеорит, растаяв, принес сюда до сих пор до конца не известную человечеству воду, которая увеличила массу Земли, впоследствии образовав первичную атмосферу. Воды из-за сильного притяжения Луны бушевали, создавая непостижимый человеческому воображению размер стихии. Но Луна постепенно отдалялась, волны утихли, и только теперь могла зародиться первая жизнь. Не помню всего, но, если бы что-то из этого не произошло, нас бы сейчас не было.